опубликовано: Австралия и Восточная Азия, Проблемы Дальнего Востока, No.2, 2006, cc. 73-81

Анализируя взаимоотношения Австралии со странами Восточной Азии, следует начать со следующей отправной точки: практически вся международная политика, проводимая в последние годы кабинетом Джона Ховарда, сложилась и осуществлялась под знаком Восточного Тимора (1). Как известно, на рубеже тысячелетий одним из важнейших внешнеполитических мероприятий Австралии стала операция международных сил (Интерфет), которые в 1999 году под австралийским водительством пришли наводить порядок на территории Восточного Тимора в связи с проведенным там референдумом о независимости. Общепринятые оценки в целом высоко ставят результаты миротворчества на Восточном Тиморе, соответственно, часто делается вывод об успехах внешнеполитического курса коалиционного кабинета Ховарда.

Однако при явном успехе австралийского миротворчества, взятого в гуманитарном аспекте, последствия восточнотиморской операции для отношений Австралии со странами региона оказались вовсе не радужными. Размещение крупного австралийского контингента сил за рубежом осуществлялось в соответствии с так называемой "доктриной Ховарда" (2). Австралия продемонстрировала, что она готова распространять в регионе "австралийские ценности", прибегая в случае необходимости к помощи своих вооруженных сил. Неизбежно результатом операции стало переосмысление принципов военного строительства, новая оборонительная концепция и меняющиеся отношения с окружающими странами Азии.

Провозгласив «доктрину Ховарда», правительство Австралии обозначило переход к более активной (чтобы не сказать агрессивной) внешней политике. Нельзя сказать, что она пришлась по вкусу странам окружающего региона. Восточнотиморская операция резко ухудшила отношения с Индонезией, в результате чего крупнейшая мусульманская страна перестала быть стратегическим союзником Австралии. Только в последнее время здесь наметилось некоторое улучшение: позитивным знаком стало заключение двустороннего соглашения между странами о сотрудничестве в борьбе с терроризмом. Таиланд и Филиппины приняли участие в Интерфет, но это создало огромное напряжение внутри АСЕАН с ее длительное время соблюдаемым принципом невмешательства в дела друг друга. С резкой критикой референдума о независимости Восточного Тимора и последующего ввода миротворческих сил выступила Малайзия, заявившая, что Тимор многое бы выиграл, оставаясь еще какое-то время в составе Индонезии.

Да и лидер Восточного Тимора Санана Гушмао дал понять, что он гораздо больше заинтересован в хороших отношениях с Индонезией нежели в финансовой поддержке Австралии. Более того, представленный в ООН в январе 2006 года доклад Комиссии по сближению, правде и примирению (создана в 2000 г., в нее входят представители неправительственных организаций Восточного Тимора и ООН) критикует Австралию за прежнее признание индонезийской оккупации этой территории и игнорирование насилия, творившегося там индонезийскими военными. Комиссия рекомендовала взыскать репарации не только с Индонезии, но и стран-членов СБ ООН и Австралии.

Готовность выдвигать вооруженные силы на отдаленные рубежи вызвала и недвусмысленную критику со стороны Китая. В частности, из Пекина раздались открытые предупреждения в адрес Австралии, что ей не следует поддерживать США в каких-либо столкновениях по поводу Тайваня. Было заявлено, что если Австралия будет участвовать в американских попытках защитить Тайвань, то это приведет к "очень серьезным последствиям". Таким образом, в результате реализации «доктрины Ховарда» на одной чаше весов оказалась успешная миротворческая операция на Восточном Тиморе, а на другой - потеря важнейшего союзника в регионе, подозрительность со стороны остальных стран и даже угроза конфликта с китайским гигантом.

«Доктрина Ховарда» посеяла недоверие со стороны стран региона в отношении Австралии, и последствием этого недоверия стала ее изоляция от интеграционных процессов, идущих в регионе. В первую очередь для Австралии крайне важным было решение стран Ассоциации стран Юго-Восточной Азии (АСЕАН) создать между собой Зону свободной торговли (AFTA). На первом этапе в нее вошли страны первоначальной шестерки членов АСЕАН (применение Общего эффективного преференциального тарифа в рамках AFTA к новым членам Ассоциации – Камбодже, Лаосу, Мьянме и Вьетнаму – происходит на договорной основе). Соглашение о Зоне свободной торговли АСЕАН вступило в силу 1 января 2002 года. Согласно данному документу, Бруней, Индонезия, Малайзия, Филиппины, Сингапур и Таиланд договорились о снижении тарифов по 85% номенклатуры товаров (это более 38,4 тысяч строк тарифной номенклатуры) до уровня 0 - 5%. Исключение составляют только 60 наименований – главным образом сельскохозяйственной продукции, – для которых крайний срок наступит в 2010 г. В 2015 году придет очередь завершить такие же меры по снижению тарифов и для четверки новичков АСЕАН.

В дальнейшем лидеры стран Юго-Восточной Азии дали добро на то, чтобы частью AFTA стал и Китай. Таким образом, формируется крупнейшая зона свободной торговли с населением почти 2 млрд. чел. По расчетам австралийского Центра международной экономики, обеспечение связей свободной торговли между АСЕАН, Австралией и Новой Зеландией было бы выгодно всем участникам. Экономические дивиденды к 2025 г. для членов АСЕАН в целом могли бы составить $9,8 млрд., для Австралии – $5,3 млрд., для Новой Зеландии – $1 млрд.

Однако обострение отношений с соседями привело к тому, что АСЕАН отвергла предложение об установлении зоны свободной торговли совместно с Австралией и Новой Зеландией. Вопрос о слиянии был снят c повестки дня после того, как в октябре 2000 года три ведущих члена АСЕАН – Малайзия, Индонезия и Филиппины – отказались начать соответствующие переговоры. В первую очередь, из-за недовольства регулярными попытками австралийского правительства навязывать этим странам свое видение мира.

Чтобы компенсировать потерянные возможности вступления в AFTA, Австралия стала делать упор на двусторонние соглашения со странами региона. Она договорилась о режиме свободной торговле с Сингапуром (вступил в силу 28 июля 2003 года) и с Таиландом (в полном объеме вступит в силу с 1 января 2010 года). В мае 2005 года Австралия начала переговоры о режиме свободной торговли с Малайзией.

Фактически, Австралия следует примеру США, которые решили подойти к зоне свободной торговли АСЕАН с «заднего хода», применив в качестве троянского коня Сингапур. Две страны договорились о свободной торговле на двусторонней основе, после чего в апреле этого года присоединиться к данному соглашению было предложено другим странам Юго-Восточной Азии. Первым шагом в реализации такого подхода было запланировано развитие совместными усилиями индонезийского острова Бинтан с упором на информационные технологии. Предполагается,что опыт этого пилотного проекта будет распространен на другие части Индонезии и ЮВА.

При этом Австралия по-прежнему желает быть частью AFTA. С этой целью она, по существу, вернулась к исходной точке и в феврале 2005 года приступила к повторному переговорному процессу относительно региональной зоны свободной торговли АСЕАН-Австралия-Новая Зеландия. Однако общий фон движения Страны Кенгуру в AFTA кардинально изменился. Пять лет назад речь шла о создании бестарифной зоны на основе слияния Зоны свободной торговли АSЕАN (AFTA) и транс-тасманийской Зоны Более Тесных Экономических Отношений (Closer Economic Relations (CER)) (3). Учитывая развитый характер экономик и торгово-экономических отношений участников CER – Австралии и Новой Зеландии, они объективно выдвигались на роль лидера АСЕАНовской «упряжки» (4). Австралия уже примеряла на себя майку лидера. Сегодня же переговоры ведутся о вступлении стран CER в AFTA на индивидуальной основе, а на место лидера уже есть новый претендент – это Китай.

Буквально накануне вступления в силу соглашения по AFTA – 6 ноября 2001 года – лидеры стран Юго-Восточной Азии согласились работать вместе с Китаем над развитием крупнейшей зоны свободной торговли, которая в течение следующего десятилетия должна охватить почти 2 млрд.потребителей. Таким образом, в первоначальный проект была внесена важная поправка – вместо испытывающей рецессию Японии мотором региональной экономики теперь рассматривается КНР. Бывший китайский премьер Чжу Жунцзи получил поддержку планов строительства зоны свободной торговли на ежегодной встрече стран АСЕАН в Брунее. Реализация этих планов означает объединение рыночной мощи стран, производящих $2 трлн. ВВП в год и обладающих совокупным торговым оборотом в $1.23 трлн. В течение десяти лет должны быть отменены практически все пошлины. Соглашение АСЕАН и КНР ведет к образованию самого крупного в мире свободного рынка по числу населения и третьего после НАФТА и ЕС по объемам торговли.

Ассоциация, состоящая из 10 стран, приняла все предложения КНР. Было достигнуто соглашение, что Китай становится частью зоны свободной торговли АСЕАН. В Брунее Чжу Жунцзи говорил о реальном создании свободной зоны в течение 10 лет. Китай и страны АСЕАН приступили к непосредственному строительству зоны свободной торговли, подписав документ со сложным названием «Соглашение по Торговле Товарами в Рамочном Соглашении по Всеобъемлющему Экономическому Сотрудничеству между АСЕАН и Китаем» (5). Соглашение вступило в силу 1 июля 2005 года. Оно положило начало процессу снижения тарифов по 7000 видам продукции. Китай и шесть «старых» членов АСЕАН – Бруней, Индонезия, Малайзия, Филиппины и Таиланд - должны завершить этот процесс к 2010 году. Четверо «новых» членов АСЕАН - Камбоджа, Лаос, Вьетнам и Мьянма - получили дополнительные пять лет переходного периода и полностью включатся в зону в 2015 году. Стороны также выработали механизм разрешения споров и подписали по нему соответствующее соглашение.

Китай и АСЕАН применяют схему так называемого «раннего урожая». Эта схема подразумевает, что если сотрудничающие стороны согласны на снижение тарифов по определенной группе товаров среди прочих групп, то соглашение по снижению тарифов реализуется в приоритетном порядке в отношении этой группы. Данная схема в первую очередь охватывает сельхозпродукцию. Например, в 2004 году Китай и Таиланд договорились о нулевых тарифах по фруктам.

АСЕАН – первая организация, с которой Китай выразил намерение заключить соглашение о свободной торговле. Это отражает его экономические интересы и взаимоотношения, особенно в связи со вступлением КНР во Всемирную торговую организацию. Весьма интересной подробностью оказалось отсутствие какой-либо оппозиции китайским предложениям со стороны членов АСЕАН, поскольку первоначально ожидалось противодействие со стороны Малайзии и Вьетнама, озабоченных конкуренцией своих товаров с китайскими. Так это произошло в 2000 году, когда на саммите в Сингапуре Чжу Жунцзи впервые предложил идею всемирного развития торговых и инвестиционных связей, но не получил внятного отклика. И накануне Брунейской встречи бывший премьер-министр Малайзии Махатхир Мохамад высказывался в том духе, что с включением Китая преимущества свободной зоны будут перечеркнуты вытеснением малазийских компаний с рынка. Но на самом саммите он все-таки оставил свои страхи при себе.

Изменение позиции стран АСЕАН относительно зоны свободной торговли, несомненно, было связано с нестабильной экономической ситуацией в мире и в регионе. Сложившаяся в предкризисные годы структура товарообмена привела к тому,что экономики стран оказались зависимыми от экспорта в развитые страны, который снижается из-за спада в мировой экономике.

Как известно, в последние годы страны ACЕАН пережили не одну волну спада. Для возобновления роста им нужен растущий спрос на продукцию, а найти его на Западе и в Японии сейчас трудно. Необходимы новые быстрорастущие рынки. И здесь по всем параметрам подходит Китай, который начинает конституироваться не только как продавец или покупатель, но и как инвестор. В то же время сам факт формирования гигантского торгового регионального блока может привлечь новое внимание инвесторов из третьих стран, охладевших к региону в связи с кризисами. Более того, это мощнейшее экономическое объединение может быть расширено в результате привлечения дополнительного экономического потенциала в связи с подключением к проекту Японии и Южной Кореи. Данный вопрос обсуждается в формате «АСЕАН+3», т.е. совместно с тремя восточно-азиатскими державами – Китаем, Японией и Южной Кореей. Он действует с 1997 года, здесь сформированы механизмы встреч министров финансов, экономики и торговли, а также функционирования бизнес-форума для предпринимателей из заинтересованных стран.

Все больший интерес к Китаю как стороне взаимодействия для стран АСЕАН противоречит ожиданиям многих зарубежных специалистов по Азии, которые, исходя из жесткой конкуренции азиатских экспортеров на американских и европейских рынках, отрицали саму возможность развития более или менее широкого азиатского сотрудничества. Тем не менее, реальность свидетельствует о другом. Например, в 2005 году торговля Китая со странами АСЕАН превысила 120 млрд. долл. США (6). Вступление Китая в ВТО ведет к дальнейшей интеграции этого огромного рынка не только в экономику Азии, но и в глобальную экономику. Интерес к Китаю подтверждается единогласной поддержкой участия КНР в свободной зоне Ассоциацией, которая постоянно подвергается критике за неспособность к решительным действиям, так как ее члены редко могут достичь консенсуса. И эта поддержка свидетельствует, что страны АСЕАН понимают необходимость принятия специальных мер для борьбы с глобальной нестабильностью, вызванной экономическим спадом и борьбой против терроризма.

Кстати, характерно, что во время 38-й встречи министров иностранных дел АСЕАН (Вьентьян, июль 2005 г.) малазийский министр Сайед Хамид выступил с комментарием, что Китай никогда не оказывал давления на страны АСЕАН и никогда не был колониальной державой (7). Это несомненный камень, брошенный в огород стран-инициаторов создания форума Азиатско-Тихоокеанского Экономического Сотрудничества (АРЕС).

Напомним, что с 1990 года Малайзия выступала инициатором создания Восточно-Азиатской экономической группировки (ВАЭГ), своего рода торговой коалиции без участия США, в которой несущей конструкцией были бы торгово-экономические связи Японии с региональными государствами. Известно, что западные страны воспрепятствовали созданию ВАЭГ, но с началом нового тысячелетия малазийский проект регионального блока получил второе дыхание, фактически отодвинув в сторону громко разрекламированные проекты АРЕС (кстати сказать, более похожие на благие пожелания), и довольно быстро встал на практические рельсы.

Наметившееся формирование торгово-экономического объединение из стран АСЕАН и трех других участников (Китай, Япония и Южная Корея) фактически является тем же самым ВАЭГ, только под другим именем – «АСЕАН+3» - и с подспудным соперничеством Китая и Японии в борьбе за лидерство в группировке. Бывший малазийский премьер-министр доктор Махатхир еще в 2000 году провозгласил победу своего видения восточно-азиатского регионализма, который реализуется в форме региональной организации, не включающей США и Австралию (8). Тогда же Махатхир выразил надежду, что это образование из десяти стран станет гораздо более важной организацией, чем APEC, созданный по инициативе Австралии. По мнению Малайзии, APEC пытался ликвидировать не только ВАЭГ, но и сам АСЕАН и даже настроить одни страны группы против других. Кстати, бывший Госсекретарь США Джеймс Бейкер в своих мемуарах признает, что, хотя на публике он изображал умеренный подход к инициативе Махатхира, частным образом он прилагал все возможные усилия, чтобы убить идею азиатского блока (9).

Безусловно, успех асеановской политики Китая – это непосредственное вторжение в зону интересов Японии, привыкшей доминировать на рынке АСЕАН. Правда, страны Ассоциации и не собираются отказываться от сотрудничества с другими столпами региональной экономики. Одновременно с вынесением решения о включении Китая в зону свободной торговли АСЕАН лидеры стран-членов Ассоциации провели «сепаратные» переговоры с Японией и Южной Кореей о более тесной интеграции. Затем Ассоциация приступила к формированию еще одного круга сотрудничества по формуле «АСЕАН+6», которая включает, помимо вышеназванных стран, Индию, Австралию и Новую Зеландию.

Малайзия, предложившая провести Восточно-Азиатский саммит, видит его неким параллельным образованием к «АСЕАН+3». Этот подход весьма устраивает Китай, но вызывает несогласие Индонезии и, конечно, Японии. Именно заинтересованность Индонезии в создании противовеса доминированию Китая привела, в конечном итоге, к приглашению на саммит Индии, Австралии и Новой Зеландии (10). Австралия со своей стороны простимулировала данный процесс оказанием многомиллиардной помощи Индонезии. В частности, австралийским миллиардом долларов в ближайшие пять лет финансируется Австралийско-Индонезийское Партнерство по Реконструкции и Развитию, в первую очередь нацеленное на развитие Аче и Северной Суматры, пострадавших от цунами.

Для того, чтобы быть принятой в Восточно-Азиатский форум, Австралии пришлось убеждать контрагентов в своем миролюбии. Она развеяла опасения стран региона относительно своих военных амбиций, подписав в декабре 2005 года - накануне Восточно-Азиатского саммита - Договор о Дружбе и Сотрудничестве со странами АСЕАН. Данный договор выступает в роли пакта о ненападении между его участниками. Подписание договора должно положить конец претензиям австралийского правительства на роль «заместителя американского шерифа» в регионе. Об этих претензиях не раз вспомнили в связи с приглашением Австралии на Восточно-Азиатский саммит, а само подписание стало предварительным условием допуска на эту встречу. Министр иностранных дел Австралии Александр Даунер признал, что подписание Договора о Дружбе и Сотрудничестве есть та цена, которую Австралия уплатила за участие в саммте (ранее Джон Ховард отрицал саму возможность подписания такого дкумента, поскольку он находится в явном противоречии с объявленной Ховардом в 2004 году готовностью Страны Кенгуру наносить в регионе предупредительные удары по террористам) (11). Правда, Канберре удалось уговорить асеановских партнеров признать, что пакт о ненападении не должен влиять на ее связи с США и на существующие международные обязательства.

Пытаясь отвоевать себе место в асеановских структурах, Австралия одновременно пытается развернуть масштабное тогово-экономическое сотрудничество на двусторонней основе с Китаем, ведя соответствующие переговоры о двусторонней свободной торговле. Высокая заинтересованность в таком соглашении привела к тому, что австралийское правительство стало всячески избегать любых конфронтационных ситуаций. В первую очередь это касается столь любимой США проблемы прав человека.

В преддверьи начала официальных переговоров по соглашению о свободной торговле министр иностранных дел Александр Даунер заявил, что Австралии не следует пытаться поднимать с Китаем вопросы прав человека (12). По мнению Даунера, обсуждение вопросов прав человека с китайцами во время любых торговых переговоров ни к чему не приведет, так как попытки сделать вопрос прав человека условием торговых переговоров будут отвергнуты Китаем, как и любой другой страной. Он заявил, что смешивание торговой проблематики с проблематикой прав человека не может привести к успеху: ни торговое соглашение не будет достигнуто, ни улучшения в области прав человека не будут обеспечены. Даунер назвал обсуждение прав человека вещью символической, но бесплодной. До того он уже выступал со схожим заявлением, объясняя, почему Австралия отказывается поддерживать американские резолюции, вносившиеся в Комиссию ООН по правам человека для осуждения Китая за плохое положение дел в этой области (13). Кроме того, в 2004 году Даунер также сделал двусмысленное заявление в ответ на журналистский вопрос о правах человека в Китае, сообщив, что в китайской конституции эти самые права четко прописаны.

Вместо критики азиатского гиганта по проблемам прав человека Австралия выбрала способ, позволяющий демонстрировать озабоченность этими проблемами и в то же время не раздражать Пекин. В 1997 году «для обеспечения взаимодействия по проблемам прав человека, вызывающим взаимное беспокойство», австралийское правительство инициировало австралийско-китайский диалог по правам человека. В июне 2005 года в Пекине состоялся девятый раунд диалога (14). В повестке дня стояли вопросы, включающие юридическую систему Китая, права работающих по найму, права женщин, свободу религии, Тибет и Синьцзян, а также отношение к политическим активистам и Фалунь Гуну. Показательно, что, в том числе, диалог по правам человека фокусировался на проблеме СПИДа. Австралийская делегация знакомилась в провинции Хунань с тем, как Китай решает эту проблему на местах.

Накануне девятого раунда - в мае 2005 года - бывший китайский дипломат Чэнь Юнлин обратился к австралийскому правительству за политическим убежищем, одновременно сделав разоблачительные заявления о работе шпионской сети и нелегальных преследованиях. Однако на встрече в Пекине это не нашло никакого отклика (15). Комментируя такое отношение австралийской стороны, Роберт МакКлеланд, исполняющий обязанности теневого министра иностранных дел, заявил, что правительство «слишком стесняется» поднимать вопросы прав человека: например, оно не особенно настаивает на рассмотрении заявлений о том, что в Китае преследуются некоторые общественные организации. Сенатор от Зеленых Боб Браун вообще назвал переговоры «настолько же трусливыми, насколько и секретными». Он отметил, что «любой сложный вопрос снимается с повестки дня». Представители Демократов считают позицию Австралии по правам человека в Китае «бесчестной и слабой».

Политический комментатор газеты The Age, Майкл Граттан охарактеризовал китайскую политику австралийского правительства как отличающуюся отсутствием ясности, реализма и решительности (16). Премьер-министр Джон Ховард, справедливо признавая значимость Китая для Австралии, старается культивировать добрые отношения с азиатским гигантом. При этом правительство наивно полагает, что оно может уклонится от того, чтобы иметь дело с неприятными чертами режима, остающегося репрессивным, несмотря на некоторый прогресс в области прав человека. По словам Граттана, в этих вопросах правительство прячет голову в песок и рассчитывает, что так же будут поступать все вокруг.

Появление Чэня на политической сцене повергло правительство Ховарда в настоящую панику. В условиях, когда двусторонние отношения получили новый блеск после успешного визита Ховарда в Китай и только что начатых переговоров о свободной торговле, дело Чэня стало досадным раздражителем. Правительство всячески затягивало решение вопроса об убежище, рассчитывая почему-то, что Чэнь уедет и все рассосется само. Отчаявшемуся Чэнь Юнлину пришлось обращаться к общественности через средства массовой информации. Правительство же пыталось представить его обычным просителем резидентной визы, каковым он не являлся уже в силу своего дипломатического статуса.

Правительство Ховарда пытается маневрировать не только в вопросах прав человека, но и в сферах, непосредственно затрагивающих взаимоотношения Австралии и США. Так, опасение обидеть Китай заставило австралийское правительство отклонить приглашение США принять участие в секретных переговорах относительно того, как следует реагировать на возвышение Китая. В июне 2003 года, когда администрация Буша решила, что растущая роль Китая на мировой арене требует более пристального внимания, было решено ежегодно проводить соответствующие переговоры, получившие наименование «Группа Халибат». Заседания группы проводятся в режиме максимальной секретности по самым широким темам: от милитаризации КНР до обеспечения неприкосновенности дипломатической почты. Наряду с Австралией и США, в «Группу Халибат» были приглашены Великобритания, Канада, Новая Зеландия и Япония. Несмотря на то, что вопросы касающиеся Китая, как в военной, так и в экономической сфере, являются фундаментальными для национальных интересов Австралии, она отказалось от участия во встрече группы в январе 2005 года , мотивировав это тем, что она обеспокоена возможной реакцией Пекина и тем, что там могут счесть себя объектом некоего внешнего сговора. Это вызвало недоумение в Вашингтоне: США, в свою очередь, дали понять Австралии, что их не устраивает тот факт, что Китай использует свои экономические связи с Австралией для решения своих политических и стратегических вопросов (17). Возникшие трения были погашены только, когда Ховард во время визита в Пекин пообещал ни за что не поступаться основными принципами.

В марте 2005 года австралийское правительство отказалось поддержать усилия администрации Буша, оказывающего давление на страны ЕС с тем, чтобы европейцы не снимали эмбарго на поставки оружия в КНР (оно было введено после Тяньанмэня в 1989 году). Тем самым был поставлен еще один вопрос относительно состоятельности пакта АНЗЮС. Ведь КНР вооружается в первую очередь для присоеденинения Тайваня, находящегося под патронажем США, т.е. китайская военная мощь может быть направлена против большого союзника Австралии. А австралийское правительство все больше подчеркивает свою отстраненность от потенциального конфликта КНР-США.

Так, министр иностранных дел Даунер, прибыв с визитом в Китай, в августе 2004 года заявил, что в случае возникновения конфликта в Тайваньском проливе Австралия вовсе не намерена автоматически предоставлять помощь своему американскому союзнику (18). Тем самым он дал понять, что первоначальная готовность кабинета Ховарда во всем поддерживать американские инициативы в данном случае может быть и пересмотрена. Это заявление вызвало целую бурю в стакане воды, и Канберре пришлось объясняться перед Вашингтоном. В дальнейшем премьер-министр Джон Ховард, а в след за ним и Даунер, объявили проблему не стоящей особого внимания, поскольку вопрос о возможности участия Австралии на стороне США в гипотетическом конфликте в Тайваньском проливе носит академический характер. Тем не менее, Пол Дибб, ведущий специалист по оборонной политике Австралии, заявил, что подобные высказывания угрожают «самой ткани союза Австралии с США» (19).

В целом, политическое маневрирование правительства Ховарда приносит свои материальные плоды. Сегодня Китай – второй по значимости экспортный рынок Австралии, после Японии. В последнее время он обогнал США и Корею. На него приходится 10,2% австралийского экспорта (См. Табл.1б). Он также является вторым по значимости источником импортных поставок в Австралию – 13,3% от общего объема импорта. Всего за один год – с 2003/2004 г. по 2004/2005 г. – экспорт из Австралии в Китай вырос на 30,6%, а импорт – на 29,2%. При сохранении таких темпов, уже через два года Китай выйдет на первое место среди торговых партнеров Австралии. Интересно, что в 2002 году UBS Warburg спрогнозировал, что Китай станет главным австралийским экспортно-импортным рынком к 2012 году (20). По всей видимости, это может произойти гораздо раньше.

Продукция сельского хозяйства и добывающих отраслей доминирует в австралийском экспорте, направляемом в Китай (См. Табл.1а). Экспорт готовых изделий также постепенно растет, но остается небольшим относительно к топливно-сырьевому сектору. В последние пять лет наметился рост объема услуг, предоставляемых Австралией Китаю, в первую очередь это образование и туризм. Навстречу, из Китая в Австралию, движется готовая продукция, в первую очередь текстиль, одежда и обувь.

С точки зрения инвестиций, Австралия не особенно отличилась в Китае. Правда, там представлены такие крупные корпорации как ANZ, Rio Tinto, Telstra, AMP, Cadburys и BHP Billiton. Со своей стороны, Китай постепенно наращивает свои инвестиции в Австралии, в первую голову приобретая доли в разработке природных ресурсов. Это должно позволить гарантированное обеспечение потребностей в энергоносителях, как китайской промышленности, так и китайских потребителей. В частности, в последние три года осуществляется проект по производству сжиженного газа в Западной Австралии, оценочной стоимостью $25 млрд. долл. Это крупнейший экспортный контракт Австралии за всю ее историю. В проекте участвует китайский партнер - China National Offshore Oil Corporation, который приобрел значительную долю на Северо-Западном шельфе страны Оз.

В целом, экономики Австралии и Китая взаимодополняемы. Так, рост китайского производства ведет к увеличению закупок австралийской шерсти и железной руды. Китай также нуждается в специализированном оборудовании и телекоммуникационных средствах, каковые он может закупать в Австралии.

Австралия выигрывает от бурного китайского экономического роста и косвенным образом. По данным UBS Warburg, за последние годы Китай обеспечил 40 процентов прироста мирового производства. Этот вклад означает неумеренный аппетит к потреблению сырья и материалов. А это в свою очередь благоприятно сказывается на Австралии как поставщике сырьевых товаров.

Эксперты полагают, что спрос на продукцию первичного сектора будет продолжать расти, благодаря аппетитам Китая на сырьевые материалы. Однако, как ожидается, в течение последуюших двух-трех лет цены упадут, так как предложение быстро приближается к уровню спроса. Сырьевые компании Австралии стараются вывезти в Китай все, что они в состоянии экспортировать. Так, экспорт угля через Ньюкасл – самый крупный порт по перевозке угля – вырос с 52 млн.т. в 2000/2001 году до 68 млн.т. в 2004/2005. Но они в этом вовсе не одиноки.

Получить свою долю с высоких цен, установившихся благодаря китайскому спросу, стремятся все компани минерально-сырьевого сектора. В результате цены на сырье испытывают понижающее давление, и в этой связи агентство Access Economics, например, предрекает конец сырьевого бума (21). Опрошенные агентством эксперты согласны, что цены на глинозем, медь, нефть, коксующийся уголь, железную руду и никель упадут на 30-50% в течение 2007 года.

В целом, направление движения топливно-сфрьевых цен будет определять близлежащие перспективы австралийской экономики. Сейчас в результате роста цен ежегодно Австралия получает дополнительно 40 млрд. долл. От сложившейся ситуации, несомненно, получают огромную выгоду добывающие компании. Добывающие сектора растут, увеличивается количество рабочих мест. Например, в центральном Квинсленде наблюдается оживление, которое некоторые комментаторы сравнивают с «золотой лихорадкой» в Виктории в середине 19-го века. Однако зависимость экономики от того, будет ли и дальше Китай расти теми же темпами, вызывает беспокойство у экономистов, особенно в связи с неустойчивостью этого роста. Кроме того, рост цен на сырьевые товары в конечном итоге создает проблемы для импортеров сырья и энергоносителей, поскольку он подстегивает инфляцию. Таким образом, сам рост цен в конечном итоге превращается в отрицательный фактор.

В целом, на Восточную Азию приходится приблизительно половина внешней торговли Австралии (47% в 2004 году (22)). Здесь реализуется 50% австралийского экспорта (75,3 млрд.долл.) и отсюда поступает 44% австралийского импорта (78,2 млрд. долл.). При среднегодовых темпах прироста экспорта и импорта Австралии в регионе на 4% и 8% соответственно, 30-процентный прирост объемов торговли с Китаем, несомненно, является неординарным. Опережающими темпами увеличивается экспорт из Австралии в Восточную Азию продукции первичного сектора (на 20% в 2004 году). Уголь, железная руда и сырая нефть являются ведущими товарами, поставляемыми из страны Оз. Первые позиции в австралийском импорте занимают пассажирские транспортные средства, сырая нефть и компьютеры.

Страны АСЕАН охватывают 31% торговли между Австралией и странами Восточной Азии. Для сравнения: на Японию приходится - 29%, на Китай – 24% региональной торговли. Начиная с 1999 года, товарооборот растет в среднем на 6% в год.

В последнее время автралийское правительство уделяет все большее внимание торгово-экономическим связям со странами региона. Для этого ему пришлось пересмотреть некоторые внешнеполитические подходы, прежде всего отказаться от угроз силовых операций в регионе, каковые в 1999 году были провозглашены частью «доктрины Ховарда» (в целях распространения австралийских ценностей) и в 2004 году названы частью стратегии по борьбе с терроризмом. Приняв участие в первом заседании Восточно-Азиатского Саммита, Австралия подписала пакт о ненападении со странами АСЕАН, что последние рассматривали как обязательное условие развития сотрудничества.

Стремясь ко всемерному развитию сотрудничества с Китаем, в последние годы претендующим на лидерство в блоке «АСЕАН+Китай» и «АСЕАН+3», правительство Ховарда старается проводить такую линию, которая в наименьшей степени вызывала бы негативные реакции в Пекине. Порой подобный курс входит в противоречие с намерениями австралийского правительства углублять союзнические отношения с США. По существу, несмотря на однозначную поддержку, оказанную Ховардом американскому вторжению в Ирак, Австралия вовсе не следует в фарватере ампериканской политики, а пытается маневрировать между мировой сверхдержавой и державой региональной с потенциальными претензиями на глобальное лидерство.

Политика маневрирования и очевидного отказа от вмешательства во внутренние дела создала для Австралии потенциальные возможности включения в интеграционные процессы, идущие в регионе. Однако успех этих процессов вовсе не очевиден, и, соответственно, не очевидны выгоды Австралии от такого участия. Можно согласиться с комментарием колумниста газеты The Age Тима Колебача, что участие Австралии во встречах АСЕАН и теперь Восточно-Азиатского саммита переферийно. Может быть, со временем это все вырастет во что-то серьезное, но пока оно (участие Австралии) сводится к красивой реторике (23).

Кстати отметим, что 2005 год был первым год действия соглашения о свободной торговле с США. Его результат – расширение еще на 1 млрд. долл. австралийского дефицита в двусторонней торговле. Достигнутый ценой больших уступок американской стороне, соглашение вовсе не работает на благо национальной экономики Австралии. Учитывая, что соглашение о свободной торговле с США одно из целого ряда соглашений, которые хотело бы заключить правительство Ховарда, разочаровывающий результат первого года ставит под вопрос всю стратегию подписания, во что бы то ни стало, соглашений о свободной торговле со странами региона.

_________________________________________________

1. См. Юрий Цыганов, Внешняя политика Австралии в свете парламентских выборов, SBS Radio, Melbourne, Russian Language Program, 17, 24, 31 October 2004, [http://www.political.narod.ru/ARCHIVE/ausforpol.htm]

2. Следует отметить, что как таковая "доктрина Ховарда" в 1999 году была уже через пять дней после своего появления урезана и "замята для ясности". "Доктрина" провозглашала приверженность австралийским ценностям и распространение их в регионе даже и силой оружия. При этом предполагалось опираться на помощь США в качества «помощника американского шерифа». Однако администрация Клинтона отказалась делегировать Австралии какие-либо полномочия американского "шерифа" в регионе, что заставило моментально дезавуировать только что появившуюся доктрину. Тем не менее, в течение нескольких лет правительство Ховарда пыталось действовать в указанных рамках.

3. На ежегодной встрече министров экономики стран АСЕАН, состоявшейся в начале октября 2000 г.на севере Таиланда, ключевым вопросом было изучение проблематики «более тесного экономического партнерства» (Closer Economic Partnership, CEP) между странами АСЕАН, с одной стороны, и Австралией и Новой Зеландией – с другой. Тогда министры обсуждали доклад специализированной группы, которая рекомендовала создание бестарифной зоны на основе слияния Зоны свободной торговли АСЕАН (AFTA) и транс-тасманийской Зоны более тесных экономических отношений «в самые ранние сроки, насколько это возможно». В докладе, подготовленном группой, утверждалось, что создание такой зоны свободной торговли не только возможно, но и желательно, поскольку в результате появится единый рынок для более чем 530 млн.человек, что приведет к производству дополнительного совокупного дохода в $48 млрд. к 2020 году. (см. Юрий Цыганов, Меркурий с азиатским лицом, Валютный спекулянт, No.6 (32), 2002, с.60-65)

4. Австралийская экономика, оцениваемая в $US661 миллиард, перевешивает все экономики стран АСЕАН вместе взятые. Она не намного уступает Индии и Южной Корее.

5. China, ASEAN start process of building free trade area, People’s Daily Online, 30 November 2004 [http://english.people.com.cn/200411/30/eng20041130_165564.html]

6. Yearender: ASEAN fosters intra, outer-cooperation, People’s Daily Online, 23 December 2005 [http://english.people.com.cn/200512/23/eng20051223_230319.html]

7. Connie Levett, Cynthia Banham, Asia Draws on Power of the Dragon, The Age, 30 July 2005

8. См. Юрий Цыганов, Меркурий с азиатским лицом, Валютный спекулянт, No.6 (32), 2002, с.60-65

9. Graeme Dobell, Australia to participate in first East Asia Summit, ABC Online, 10 December 2005, [http://www.abc.net.au/correspondents/content/2005/s1528240.htm]

10. Patrick Walters, Asian juggernaut, The Australian, 10 December 2005

11. Australia to sign East Asian treaty, The Age, 9 December 2005

12. China human rights not FTA issue: Downer, The Age, 14 March 2005

13. Sunday – Nine, 19 March 2000, [http://sunday.ninemsn.com.au/sunday/political_transcripts/article_451.asp?s=1]

14. Australia-China Human Rights Dialogue, Media Release – Minister for Foreign Affairs, Australia, FA85 - 27 June 2005, [http://www.foreignminister.gov.au/releases/2005/fa085_05.html]

15. Kim Landers, Aust declines US invite for talks over China, PM – ABC Online, 28 June 2005, [http://www.abc.net.au/pm/content/2005/s1402573.htm]

16. Michelle Grattan, Too close to the bone, The Age, 12 June 2005

17. Leigh Sales, US-Australia relationship challenged by China policy, AM – ABC Online, 30 June 2005, [http://www.abc.net.au/am/content/2005/s1403750.htm]

18. Jeffrey Robertson, China, Asia issues in Australian polls, Asia Times Online, 9 October 2004, [http://www.atimes.com/atimes/China/FJ09Ad06.html]

19. Tony Parkinson, Downer’s Taiwan comments are a storm in a teacup, The Age, 21 August 2004

20. Tim Harcourt , When the Great Wall comes down: China's economic resurgence means opportunities for Australian exporters, Austrade, 26 March 2002 [http://www.austrade.gov.au/corporate/layout/0,,0_S1-1_CORPXID0029-2_-3_PWB11006162-4_-5_-6_-7_,00.html]

21. Matt O'Sullivan, Resources rule, but is king coal in it for the long haul? The Sydney Morning Herald, 6 January 2006

22. Здесь и далее данные приводятся по: Australia’s trade with East Asia 2004, Market Information and Analysis Section, Department of Foreign Affairs and Trade, Commonwealth of Australia, June 2005

23. Tim Colebatch, Our Asian dreaming, The Age, 13 December 2005

Юрий Цыганов. 1.03.2006