Юрий Цыганов: Гонконг состоит из трех частей. Это собственно Гонконг, остров Цзюлун и "новые территории". В 1842 году Китай передал Британии сам Гонконг. В 1860 году по Пекинскому договору были переданы в аренду Южный Цзюлун и сопредельные территории. В 1898 году по договору о расширении территории Гонконга Англии перешли остальная часть Цзюлуна и так называемые новые территории. Таким образом сформировалась та территория, которая теперь называется Гонконгом. Ее судьба была предрешена самим договором, установившим срок аренды в 99 лет, который как раз и истекает 30 июня этого года.

Еще в 40-х годах Китай ставил вопрос об аннулировании этих соглашений, считая их неравноправными, а с начала 80-х годов начался процесс подготовки передачи территорий. В 1984 году была подписана Совместная китайско-английская декларация по вопросу о Гонконге, которая зафиксировала, что 1 июля 1997 года произойдет передача Гонконга Китаю. В ней было сказано, что в Гонконге формируется особый административный район и гарантируется сохранение капиталистической системы в течение 50 лет.

Ю. Ц.: Англичане поначалу просто эксплуатировали территорию, а в последние десятилетия вдруг озаботились ее будущим и начали там вводить какие-то демократические преобразования. Гонконг не привык жить при демократии, и навязывание этой демократии в последнее десятилетие выглядит просто смешно. Разговоры о том, что свободные гонконгцы не согласятся жить под тоталитарным Китаем и что они все убегут оттуда, оказались совершенно неоправданными. Хотя каждый третий житель Гонконга имеет возможность уехать, поток эмигрантов гораздо ниже.

Ю. Ц.: Конечно, есть определенные экономические соображения. Множество английских компаний именно через Гонконг выходит на весь азиатский регион. Поэтому в одночасье передать все под контроль Китая никому не хотелось. А что касается всей этой демократии -- это чистая декорация.

Заметим, что и у Пекина были основания не ускорять и не обострять процесс. Все-таки для Гонконга этот переход не был безболезненным. В начале 90-х из страны уезжало по 40-50 тысяч человек ежегодно. Правда, приезжало иногда даже больше, но уезжали-то люди состоятельные, причем имеющие высшее образование, компетентные и подготовленные, а приезжали совсем иные.

Был и еще один существенный момент. По замыслу КНР Гонконг должен стать образцом для воссоединения с Тайванем. Об этом можно прочесть во всех китайских газетах. Знаменитый принцип "одна страна -- две системы" КНР и предлагает для того, чтобы облегчить дальнейшую интеграцию Китая.

Однако с Тайванем дело обстоит непросто. Хотя Тайвань всячески приветствует объединение Китая и Гонконга, он категорически выступает против распространения принципа "одно государство -- две системы" на себя. Правительство Тайваня настаивает на том, что существуют суверенные государства с собственными политическими институтами, оборонительными силами. Но насколько он может отстоять свою позицию? Гонконг определяет приблизительно две трети тайваньской экономики. И это дает правительству КНР действенные рычаги контроля над Тайванем. По существу, уже сейчас воссоединение Китая с Гонконгом ставит Тайвань в полную экономическую зависимость от КНР.

Во-вторых, Пекин многое выигрывает в экономическом отношении. Гонконг занимает ведущее положение во внешнеэкономических связях Китая и по сути является стыковочным узлом между Китаем и мировой экономикой. Примерно треть импорта и экспорта Гонконга приходится на Китай.

Ю. Ц.: Еще 10 лет назад был замечен интересный феномен: недвижимость в Гонконге начала дорожать. Хотя, казалось бы, что в связи с воссоединением с Китаем деловая активность должна спадать, компании избавляться от собственности, а недвижимость дешеветь. На самом деле собственно китайские компании начинают активно скупать все, что можно и нельзя, на территории Гонконга.

С прошлого года Китай начал активно скупать акции гонконгских компаний. Для страны с высокой ролью государственного сектора и с превалирующей ролью правительства нет проблем аккумулировать средства для скупки акций необходимых компаний. И этот процесс будет продолжаться.

Ю.Ц.: Китай потратил на это деньги заранее, создав рядом с Гонконгом стыковочный узел в виде спецзоны Шеньчжэнь. На 80 процентов создание этой зоны было финансировано за счет государства. Это вообще миф, что специальные экономические зоны Китая -- анклавы быстрого экономического развития. Все они были финансированы за счет государства.

Ю.Ц.: Шеньчжэнь сразу же была сориентирована на то, чтобы стать стыковочным узлом между Гонконгом и собственно Китаем, зоной относительного благополучия. Кроме того, Китай, чтобы закрепиться в Гонконге, инвестировал в него 20 миллиардов долларов. Это что касается экономических издержек. Но я думаю, что главные затраты Китая не экономические, а политические. Страна, находящаяся в стадии трансформации, воссоединяется с одним из самых продвинутых мировых экономических анклавов, пусть и не являющимся ярким примером демократии, но привыкшим жить по законам мирового рынка. И вольно-невольно Китаю приходится это принимать.

Очень многое в этом симбиозе Китая и Гонконга будет зависеть от того, как будут развиваться реформы в самом Китае. При благоприятном для Китая варианте -- продолжении реформ, выравнивании экономического развития разных регионов -- все может кончиться благополучно: Гонконг будет больше втягиваться во внутреннее, общее, развитие Китая. А если будут сохраняться и тем более усиливаться диспропорции в развитии разных регионов, то идея поглощения южных территорий может подорвать Китай. Сохранение самостоятельного развития южных провинций Китая, центром которых может стать Гонконг, способно привести к разрыву хозяйственных связей между внутренними провинциями Китая и приморскими, южными районами во главе с Гонконгом.

Ю.Ц.: Что значит "пренебрегать"? Они этого очень боятся.

Ю.Ц.: Это просто решения совершенно разного порядка. Присоединение Гонконга -- прежде всего знак, что страна объединяется, страна собирает свои части, которые по тем или иным причинам были утрачены.

Ю. Ц.: Очень сильна. Китайцы сами полагают, что существует угроза если не распада государства, то настолько сильного обособления более развитых провинций, что страна превратится в слабую федерацию (наверное, даже мягко сказано), то есть центральное правительство будет чистой формальной структурой. Кстати, в свое время снятие Чжао Цзыяна произошло не только из-за событий на площади Тяньаньмэнь, но и в результате его попыток вести политику приоритетного развития приморских районов, что вызвало бурную реакцию районов центральных.

Ю.Ц.: Сказать, что в Гонконге с экономической точки зрения происходит что-то новое, что он получил какой-то необыкновенный плюс, нельзя. У него и так уже все есть. А вот огромный минус есть -- это утрата своего уникального положения.

Сейчас дискутируется в основном один вопрос -- удастся ли Гонконгу сохранить экономическую мощь. Отчасти это проблема политическая. Например, для того, чтобы сохранить статус Гонконга как финансового центра, Китай никак не может позволить себе резких телодвижений. Но существуют и чисто экономические угрозы утери Гонконгом исключительного значения как транспортного центра, как посредника в финансовых операциях.

На фоне нынешнего развития китайских городов его роль оказывается несколько преувеличенной. Последние годы развития Шанхая, Пекина, Гуанчжоу дали им возможность начать конкурировать с Гонконгом как с мощным экономическим центром. Китай, например, решил сделать финансовым центром Шанхай. Предпринимаются все усилия для развития так называемой зоны Пудун с финансовыми организациями, банками, представительствами банков и так далее. На этом фоне существует огромная угроза для Гонконга утерять свое значение экономического центра в Азии. Его функции могут перехватить бурно развивающиеся китайские города, а также Тайвань, который раньше поддерживал отношения с Китаем только через Гонконг, а после объединения ему, естественно, стало безразлично, как строить эти связи.

Еще одно преимущество Гонконга -- его экономический климат. Он позволяет создать в Китае новый предпринимательский слой, средний класс, для которого Гонконг выступает не просто экономическим ориентиром развития, но и психологически корректирует модель поведения общества.

Ю.Ц.: Надо отдавать себе отчет, и на Западе это понимают, что пульт управления Гонконгом расположен сейчас в Пекине. Китай может заблокировать любые процессы, которые не будут отвечать его интересам.

Великобритания, конечно, проиграла. Гонконг позволял ей присутствовать в динамично развивающемся Азиатско-Тихоокеанском регионе в большей степени, может быть, чем позволяла нынешняя роль Англии в мировой экономике. Гонконг давал возможность английскому, европейскому, бизнесу легче интегрироваться в Азиатско-Тихоокеанский регион. Это не значит, что сейчас там утрачены все позиции, но западные фирмы, которые в той или иной мере негативно отнеслись и относятся к переходу Гонконга в Китай, подвергаются косвенному давлению с китайской стороны: их отлучают от контрактов по развитию портового терминала, строительству международного аэропорта, по другим программам. Несколько лет назад такое было невозможно.

Совсем недавно было сообщение, что в ответ на одностороннее решение Китая ограничить право демонстраций в Гонконге ни Великобритания, ни США не будут участвовать в церемонии передачи. Правда, позже госпожа Олбрайт заявила, что она поедет на церемонию, дабы подчеркнуть, что после ухода Великобритании Штаты будут оказывать свое покровительство процессам в Гонконге ради сохранения принципов демократии и стабильности.

Понятно, что все эти попытки мягкого давления -- просто зондаж американцев, в какой мере им удастся контролировать экономический климат в Гонконге, вокруг Гонконга и так далее. Видимо, у них существует иллюзия, что они способны контролировать эти процессы. Но я думаю, что Китай жестко будет продавливать свой подход.