опубликовано: SBS Radio, Melbourne, Russian Language Program, 17, 24, 31 October 2004

На прошедших 9 октября 2004 г. выборах, как известно, выиграла коалиция Либеральной и Национальной партий. Как только стали известны результаты выборов, наш премьер-министр Джон Хавард получил поздравления из-за рубежа - от Джорджа Буша и Тони Блэра. Как отмечает международный обозреватель газеты «Острэлиен» Грег Шеридан, и в Вашингтоне, и в Лондоне с пристальным вниманием следили за ходом избирательной кампании.

Все дело в том, что в странах-союзницах Австралии по антитеррористической коалиции, с тревогой восприняли заявления лейбористского лидера Марка Лейтама о намерении вывести австралийский контингент из Ирака. Буш и Блэр, обвиняемые в необоснованной интервенции против Ирака и введении в заблуждение общественного мнения, оказались бы еще в более худшем положении, если бы и Австралия отказалась поддерживать их действия в Ираке. Теперь они могут вздохнуть свободно: Джон Хавард еще до выборов заявил, что он не намерен извиняться за принятое решение относительно Ирака, что жизнь там стала лучше и что пока австралийские солдаты останутся на подмогу союзникам.

Таким образом, австралийские выборы приобрели важное международное звучание, хотя внутри страны в ходе предвыборных дебатов внешнеполитическая тематика затрагивалась очень мало. На самом деле лейбористы предлагали внести серьезные коррективы во внешнеполитический курс Австралии, но, как и в большинстве остальных случаев, не смогли донести свои предложения до общественности. Тем не менее, во внешней политике нашей страны есть целый ряд вопросов, требующий серьезной корректировки.

Практически вся международная политика кабинета Джона Хаварда сложилась и осуществлялась под знаком Восточного Тимора. Как известно, на рубеже тысячелетий одним из важнейших внешнеполитических мероприятий Австралии стала операция международных сил (Интерфет), которые в 1999 году под австралийским водительством пришли наводить порядок на территории Восточного Тимора в связи с проведенным там референдумом о независимости. По своей важности эта операция стоит в одном ряду с операциями в Косово и Чечне, и также, как и последние она является лишь внешним проявлением более глубинных политических процессов. Общепринятые оценки в целом высоко ставят результаты миротворчества на Восточном Тиморе, соответственно, часто делается вывод об успехах внешнеполитического курса коалиционного кабинета Хаварда.

Размещение крупного австралийского контингента сил за рубежом осуществлялось соответствии с так называемой "доктриной Хаварда". Австралия продемонстрировала, что она готова распространять в регионе "австралийские ценности", прибегая в случае необходимости к помощи своих вооруженных сил. Неизбежно результатом операции стало переосмысление принципов военного строительства, новая оборонительная концепция и меняющиеся отношения с окружающими странами Азии.

Провозгласив «доктрину Хаварда», правительство Австралии обозначило переход к более активной (чтобы не сказать агрессивной) внешней политике. Нельзя сказать, что она пришлась по вкусу странам окружающего региона. Восточнотиморская операция резко ухудшила отношения с Индонезией, в результате чего крупнейшая мусульманская страна перестала быть стратегическим союзником Австралии. Только в самое последнее время здесь наметилось некоторое улучшение: позитивным знаком стало заключение двустороннего соглашения между странами о сотрудничестве в борьбе с терроризмом. Таиланд и Филиппины приняли участие в Интерфет, но это создало огромное напряжение внутри АСЕАН с ее длительное время соблюдаемым принципом невмешательства в дела друг друга. С резкой критикой референдума о независимости Восточного Тимора и последующего ввода миротворческих сил выступила Малайзия, заявившая, что Тимор многое бы выиграл, оставаясь еще какое-то время в составе Индонезии. Да и лидер Восточного Тимора Санана Гушмао дал понять, что он гораздо больше заинтересован в хороших отношениях с Индонезией нежели в финансовой поддержке Австралии.

Готовность выдвигать вооруженные силы на отдаленные рубежи вызвала недвусмысленную критику со стороны Китая. В частности, из Пекина раздались открытые предупреждения в адрес Австралии, что ей не следует поддерживать США в каких-либо столкновениях по поводу Тайваня. Было заявлено, что если Австралия будет участвовать в американских попытках защитить Тайвань, то это приведет к "очень серьезным последствиям". Таким образом, в результате реализации «доктрины Хаварда» на одной чаше весов оказалась успешная миротворческая операция на Восточном Тиморе, а на другой - потеря важнейшего союзника в регионе, подозрительность со стороны остальных стран и даже угроза конфликта с китайским гигантом.

Доктрина выявила противоречие "между амбициями и амунициями", между громкими словами и имеющимися ресурсами. Она подразумевала измение оборонной политики, которая теперь должна была покоиться на "трех китах" - "опора на собственные силы" в обороне Австралии, вовлеченность в региональные дела, а также выдвижение на дальние рубежи обороны (прежде всего вероятная поддержка США в конфликтных зонах Корейского полуострова и Тайваньского пролива). Однако оказалось невозможно объяснить, каким образом 20-миллионная страна может оказать сколь-нибудь серьезное воздействие на Юго-Восточную Азию, в которой проживает около полумиллиарда человек.

Восточнотиморская операция высветила еще одну проблему австралийского военного строительства - это взаимоотношения союзников в рамках блока АНЗЮС. Отказ США предоставить свои силы для участия в полевых подразделениях Интерфет и уж тем более делегировать Австралии какие-либо полномочия «американского шерифа» в регионе, как это первоначально предполагалось в рамках "доктрины Хаварда", показал, что у Америки изменилась интерпретация этого блока. Администрация Клинтона дала понять, что Восточный Тимор есть австралийская проблема, которой Австралия должна заниматься сама и которой США не интересуются. Тем не менее, США предоставили значительную помощь в виде транспортных самолетов, коммуникационных и разведывательных средств, вертолетов, средств морской поддержки и соответствующего персонала. Самое при этом главное - это однозначное предупреждение со стороны США, что любое вторжение с Западного Тимора в Восточный при поддержке Индонезии сразу сделает последнюю государством-парией. Однако, несмотря на это, были посеяны сомнения в надежности союзнических связей с США.

Администрация Буша гораздо более позитивно отнеслась к договору АНЗЮС, что сняло возникшее напряжение в американо-австралийских отношениях. Новое звучание им также придала проводимая США линия на создание альтернативной НАТО военной системы глобального контроля в первую очередь на основе связки США-Великобритания. И правительство Хаварда сочло необходимым не только всячески укреплять союзнические отношения, но и обеспечить себе членство в новой системе международной безопасности. Австралийское решение поддержать американское вторжение в Ирак стало своего рода «членским взносом». Поэтому различные оценки относительно «правильности» направления военного контингента в Ирак на самом деле не затрагивают существо дела: свержение Саддама Хуссейна, безусловно, не имеет никакого отношения к борьбе с международным терроризмом, но участие Австралии в войсках коалиции восстановило ослабшие после Восточного Тимора союзнические связи с США.

Важность этих связей только возросла, поскольку «доктрина Хаварда» посеяла недоверие со стороны стран региона в отношении Австралии, и последствием этого недоверия стала изоляция нашей страны от интеграционных процессов идущих в регионе. Для Австралии крайне важным было решение стран Ассоциации стран Юго-Восточной Азии (АСЕАН) создать между собой Зону свободной торговли (AFTA). Соглашение о Зоне свободной торговли АСЕАН вступило в силу 1 января 2002 года. В дальнейшем лидеры стран Юго-Восточной Азии дали добро на то, чтобы частью AFTA стал и Китай. Таким образом, формируется крупнейшая зона свободной торговли с населением почти 2 млрд. чел.

Первоначально лидерами AFTA пытались выступить участники т.н. транс-тасманийской Зоны более тесных экономических отношений – Австралия и Новая Зеландия. По расчетам австралийского Центра международной экономики, обеспечение связей свободной торговли между АСЕАН, Австралией и Новой Зеландией было бы выгодно всем участникам. Экономические дивиденды к 2025 г. для членов АСЕАН в целом могли бы составить $9.8 млрд., для Австралии – $5.3 млрд., для Новой Зеландии – $1 млрд. Однако обострение отношений с соседями привело к тому, что АСЕАН отвергла предложение об установлении зоны свободной торговли совместно с Австралией и Новой Зеландией. Вопрос о слиянии был снят c повестки дня после того, как три ведущих члена АСЕАН – Малайзия, Индонезия и Филиппины – отказались начать соответствующие переговоры. В первую очередь, из-за недовольства регулярными попытками австралийского правительства навязывать этим странам свое видение мира.

Чтобы компенсировать потерянные возможности вступления в AFTA, Австралия стала делать упор на двусторонние соглашения со странами региона. Австралия договорилась о режиме свободной торговле с Сингапуром и ведет аналогичные переговоры с Таиландом. Также изучаются возможности заключения двустороннего соглашения о свободной торговле с КНР. Марк Вейл, министр торговли, уже начал подсчитывать выгоды от такого соглашения. Очевидно, что заинтересованность в заключении подобного соглашения подвигла министра иностранных дел Александра Даунера выступить с заявлением, что вопрос о возможности участия Австралии на стороне США в гипотетическом конфликте в Тайваньском проливе носит академический характер. Тем самым он дал понять, что первоначальная готовность кабинета Хаварда во всем поддерживать американские инициативы в данном случае может быть и пересмотрена. Даунер также сделал двусмысленное заявление в ответ на журналистский вопрос о правах человека в Китае, сообшив, что в китайской конституции эти самые права четко прописаны.

В марте 2005 года австралийское правительство отказалось поддержать усилия администрации Буша, оказывающего давление на страны ЕС с тем, чтобы европейцы не снимали эмбарго на поставки оружия в КНР (оно было введено после Тяньанмэня в 1989 году). Тем самым поставлено еще больше вопросов относительно состоятельности пакта АНЗЮС. Ведь КНР вооружается в первую очередь для присоеденинения Тайваня, находящегося под патронажем США, т.е. китайская военная мощь может быть направлена против большого австралийского союзника. А австралийское правительство все больше подчеркивает свою отстраненность от потенциального конфликта КНР-США. С другой стороны, исключение из проекта AFTA подтолкнуло правительство Хаварда к заключению двустороннего соглашения о свободной торговле с США, что, по мнению многих обозревателей, было сделано далеко не в лучших интересах Австралии.

Альтернативу внешней политике, проводимой коалиционным правительством, предлагают лейбористы. По сути их внешнеполитический курс включает в себя те же самые основные блоки, но акценты здесь расставлены по другому. Лейбористская партия выделяет ключевые моменты в изменении общей архитектуры мировой политики, которые требуют особого внимания со стороны Австралии. Это: подъем двух гигантов - Китая и Индии, распространение воинствующего ислама в Юго-Восточной Азии, угроза изоляции Австралии от региональных структур Восточной Азии, и то, что по значимости стоит на первом месте, - глобальные позиции США. По мнению лейбористского теневого министра иностранных дел, Кевина Радда, Австралия не готова адекватно реагировать на эти изменения.

Лейбористы не призывают пересматривать союзнические отношения с США и высказывают свою поддержку таким отношениям. Однако они возражают против автоматического следования всем внешнеполитическим решениям США. Лейбористы подвергли критике Хаварда в этой области за то, что он фактически занял позицию безоговорочного доверия, отказавшись от самостоятельной оценки внешнеполитических шагов. В частности, Марк Лейтам отмечал, что Австралия оказывает неоценимый вклад в борьбу с терроризмом, предоставляя в распоряжение союзников свою станцию слежения в Пайн Гэп. Станция является стратегическим звеном в сети международного контроля. Доказывать что-то дополнительно путем участия в военных действиях против Ирака у Австралии не было никакой необходимости.

Вторым важным компонентом внешнеполитической стратегии лейбористов является тесное сотрудничество с ООН и иными международными организациями. Здесь ключевым мотивом является максимальный отказ от односторонних действий и соответствующая поддержка международных усилий. Австралия, являясь, как говорят лейбористы, средней державой, выиграет от существования международной системы с предсказуемыми правилами игры. В то же время односторонние акции не в интересах страны. Правительство Хаварда неоднократно сталкивалось с ООН, в частности Австралия критиковалась за нарушения прав человека в связи с действиями против нелегальных иммигрантов, прибывающих в страну. Коалиционное правительство также проигнорировала тот факт, что иракская операция не была одобрена Советом Безопасности ООН.

И, наконец, третья часть внешнеполитической триады лейбористов – это включение Австралии в региональные процессы в Азии. За этим стоит простая логика: хорошие добрососедские отношения с окружающими странами являются залогом безопасности и успешных экономических связей. Поэтому вопрос состоит в том, как продвигать австралийские интересы в регионе, а не защищать их от региона. Лейбористское правительство Китинга активно пропагандировала Австралию как часть Восточной Азии. Такой подход однако оказался неприемлем для правительства Хаварда, и о последствиях его азиатской политики было сказано выше.

Азия не случайно стала ключевым аспектом австралийской внешней политики. Это чрезвычайно важный регион с экономической точки зрения. Например, в 2002 году на страны Азии пришлось 56% (т.е. 67 млрд. долл.) австралийского экспорта. Здесь находятся семь из десяти ведущих торговых партнеров Австралии.

Здесь надо отметить, что лейбористы, признавая культурно-историческое единство с Европой, в своих внешнеполитических приоритетах не ставят ее в один ряд с описанными выше тремя главными направлениями. Последние годы отношения между ЕС и Австралией складывались далеко не самым лучшим образом, в частности, из-за откровенно протекционистской политики евросоюза в отношении сельского хозяйства. Однозначная поддержка правительством Хаварда войны в Ираке также была негативно воспринята во многих европейских столицах. Поэтому необходимы определенные усилия по улучшению отношений между Австралией и ЕС, но это направление внешней политики остается подчиненным всем остальным.

В целом, как я отметил выше, основные направления внешнеполитического курса одинаковы для либералов и для лейбористов. Однако акценты они расставляют по-разному. Если либералы в первую очередь ориентируются на двусторонние отношения с США, то лейбористы призывают к более диверсифицированному подходу, большей включенности в международные структуры и в региональные процессы.

И что еще очень важно: политика либералов есть результат определенной логики развития внешнеполитического курса в то время, как лейбористы оперируют определенными теоретическими принципами, но в целом не ясно смогли бы они эффективно претворить эти принципы в жизнь. Об этом мы узнаем не раньше, чем через три года.

Юрий Цыганов. 15.10.2004